Он был раздражен.

– Римскую дорогу я знал, – ответил Себальд. – Мне пришлось проехать по ней два раза. А что касается гор, то они и в страшном сне мне не снились. Но я чувствую, что мы на правильном пути.

– Ну-ну…

Первая ночь, проведенная в горах, вызвала неприятные ощущения. Во-первых, резко похолодало, и пришлось развести большой костер, чтобы обогреться и чтобы можно было уснуть в относительном комфорте. А во-вторых, ночью вышли на охоту звери, и их рык, усиленный горным эхом, вызывал нервную дрожь даже у бесстрашных рыцарей, немало повидавших на своем веку разных опасностей.

Казалось, что место привала звери окружили со всех сторон и только и ждут, чтобы напасть на путешественников. Поэтому их сон был беспокойным, часто прерывался, и утром Геррик пожаловался:

– О Господи! Такое впечатление, что меня целую ночь бесы молотили. Все тело болит.

– Просто ты давно не ходил в походы, – отвечал Себальд.

Он сам бы не в лучшем состоянии, но пытался бодриться. Его не столько угнетали громады гор и ночные звуки, сколько огромное нервное напряжение. Скоро, скоро они дойдут до места, указанного в рукописи! Что их там встретит? И в самом ли деле тайник со «Скрижалью» находится в гробнице, которую еще предстояло отыскать среди нагромождения камней и скал? Что, если их труды окажутся пустой тратой времени и сил?

Вскоре лошадей пришлось оставить. Дальше тропа и вовсе стала непреодолимой для животных. Они нашли удобное место, где бежал родник, а вокруг него зеленел небольшой лужок с сочной травой.

Сторожить лошадей остались Горст и Малхас. Рыцарям ни в коем случае нельзя было потерять их, потому как тогда им придет конец. Без лошадей им просто невозможно будет вернуться в Константинополь. Они могут стать легкой добычей любой разбойничьей шайки.

Перед уходом Себальд отозвал Горста в сторону и тихо сказал:

– Будь постоянно настороже. Если заметишь, что ромей ведет себя подозрительно, убей его.

– Это мы запросто… – Горст хищно ухмыльнулся.

Он почему-то невзлюбил Малхаса с первой встречи. При всей своей лени оруженосец Геррика был отменным воином и еще тем хитрецом. От его острого испытующего взгляда иногда становилось жутковато. Хаго, который общался с Горстом больше всех, держался с ним настороженно, без панибратства. Он уже понял, что Горст очень жесток и злопамятен.

Андреас прыгал по каменным уступам, словно горный козел. Он был легок в ходу и неутомим.

– Я вырос в горах, – объяснил грек свои способности. – Только разве это горы? Так, небольшие холмы. Здесь не бывает камнепадов и гроз, когда молнии встают огненной стеной и нет от них спасения. – Помолчав, он осторожно спросил: – И что здесь может быть такого, из-за чего вы, мессиры, отправились в столь далекое и опасное путешествие?

– Лично я жить не могу без приключений, – пошутил Себальд, но потом спохватился и добавил, точнее, соврал: – Мы ищем место упокоения одной знатной персоны прошлого. Этого человека несомненно причислят к лику святых.

Он понимал, что Андреасу все равно придется как-то объяснить, зачем им этот поход. Но все никак не мог придумать, что сказать греку, когда они найдут гробницу Тота-Гермеса. Атаман разбойников, конечно же, был не лыком шит и чувствовал поживу, как добрая ищейка зверя. И Себальд практически не сомневался, что у Андреаса были свои планы насчет франков.

Судя по тому, что о нем рассказывал Карн, атаман разбойников до сих пор не оказался с петлей на шее лишь благодаря своей изворотливости и предусмотрительности. Он старался грабить лишь тех вельмож – именно они были главным источником его доходов, а не разная мелюзга, – которые оказались в немилости у василевса. Константинопольский эпарх, получив от обворованного или ограбленного аристократа соответствующее заявление, лишь делал вид, что ищет злодеев.

Чересчур напрягаться и проявлять инициативу было просто опасно. Иначе последует донос василевсу, в котором эпарха обвинят в пособничестве опальному вельможе. А это самый короткий путь на плаху. Никифор Фока, подозрительный сверх всякой меры, был скор на расправу.

Никифор не имел по рождению прав на корону василевса. Он был потомком мусульманина из Тарса по имени Ибн-аль Фаса. И этого аристократы ромеев простить ему не могли. Поэтому Никифор постоянно опасался заговоров и наемных убийц[95], окружил себя большим количеством телохранителей и дворцовой стражи из «варанги»[96].

К тому же он отменил роскошь и пышные церемонии, и такая бережливость в расходовании государственных средств на пиры и блистательные приемы иноземных гостей не могли понравиться большинству придворных вельмож, которые при прежнем правителе ромеев катались как сыр в масле, запуская руки в державную казну.

Кроме того, василевс готовил государственные реформы, которые были не по душе богатым землевладельцам. А еще Никифор пожелал ослабить знать в пользу народа и лишить церковь многих привилегий.

Но в то же время, из-за высоких налогов и спекуляций его родственников с продажами хлеба, и простой народ с течением времени перестал уважать василевса. У многих чесались руки, чтобы добраться до горла «божественного» выскочки.

– А кто это? – поинтересовался дотошный грек.

– Его имя тебе ничего не скажет. Узнаешь в свое время, – отрезал Себальд.

На том их разговор и закончился. Но судя по тому, как хитро и остро блеснули черные глаза грека, рыцарь понял, что атаман разбойников ему не поверил. А это уже было опасно. Но на этот счет у рыцаря были свои соображения…

Второй день блуждания по горам ознаменовался нападением льва. Эти царственные звери, которых изрядно проредили вельможные охотники, встречались нечасто. Самыми заядлыми охотниками на этих хищников были правители Древней Ассирии. Для них охота на львов с колесниц считалась обязательной. Так они демонстрировали свою божественную сущность. Король Карл Великий тоже охотился на львов, причем до самой своей смерти – когда ему исполнилось семьдесят два года.

Себальду уже пришлось однажды сразиться со львом в королевских лесах. С этой схватки он вышел победителем, да и то лишь потому, что ему были хорошо известны повадки зверя, пусть и по книгам.

Для охоты на этого могучего хищника был разработан целый свод правил. В какую часть тела поразить животное, каковы особенности его поведения, как натравливать собак – Себальд зазубрил еще в детстве.

Лев напал на путешественников, сам того не желая. Просто они поневоле загородили голодному хищнику тропу, по которой тот шел, чтобы добыть себе еду. А объектом его вожделений были оставленные рыцарями лошади. Запахи животных и их ржанье привлекли внимание льва, и он, как истинный король зверей, немедленно отправился